Первое упоминание о Петербурге, как об уникальном и историческом городе, в Латинской Америке обычно встречается в литературе. «Великолепный, но неестественный город», — написал о городе в романе «Преступление и наказание» Федор Достоевский, родившийся в Москве, но проведший большую часть своей жизни в Петербурге. Так и Раскольников, герой романа, разрывается между этими двумя версиями города. Так и я, мигрант, испытала амбивалентность города на себе.
Рассказать о Питере — сложная задача. Изобразить, что он собой представляет, определить его дух и сущность — это, конечно, вызов. В Петербурге человек находится в состоянии перманентного увлечения красотой и изысканностью, олицетворяющей лучшие образцы европейской культуры. Он видит ее раскинувшейся на набережной с высокими застекленными зданиями, отбрасывающими теплые лучи солнца, строительными кранами и промышленными трубами, которые кому-то напомнят о трудовой истории их города, а кого-то, гостей и новичков в великом Петербурге, научат жить в совершенно незнакомой культуре.
В Боготе, столице Колумбии, моей родной страны, нет метро. Повседневная жизнь, в которой вы растете с возможностью пересекать город под землей — это утопия. Читать Петербург — все равно что ехать по городу на метро: главы городской книги — это каждая из транспортных линий, а страницы — станции, в непиковые часы.
Каждая станция полна волшебства и истории, она кажется частью музея, галереи или неформальной выставки, в которую с нетерпением погружается мир. В другое время это больше похоже на бесконечное шествие безжизненных тел, ожидающих отправки домой.
Петербургское метро, самое глубокое в мире, позволяет прочитать главу «Преступления и наказания» на эскалаторе, который более пяти минут спускается в недра города. Оно проходит под могучей рекой Невой и ее каналами, а отдельные участки уходят под землю на 110 метров. Для тех, кто живет на другом конце света, идея путешествия под водой кажется невозможной.
Здания, усыпанные орнаментами, роскошные памятники, золоченые купола… читать Петербург как книгу — значит представлять себе дворцы и соборы, из которых он состоит, и не один, не два, не пять, не двадцать, а сотни и сотни. Каждый уголок города — это знаковая история, дом Достоевского, Набокова, Анны Ахматовой или бывшая гостиница «Англетер», ныне присоединенная к «Астории», где в 1925 году застрелился поэт Сергей Есенин. Весь город — это огромный и красивый дворец, построенный в разных стилях, которые постепенно меняеются по мере того, как вы по нему ходите.
В центре — фасады мягких пастельных тонов с преобладанием зеленого, голубого, розового и кремового, украшенные безупречными колоннами во всех классических стилях, увенчанные карнизами, на которых покоятся статуи самых разных героев и божеств.
На окраинах города и близлежащих островах чувствуется остаток бывшего советского города, перспектива, полная точных геометрических фигур и серых цветов, небольшое семиотическое резюме образа жизни русского петербургского общества. Маленькие окна, аккуратно расположенные линейно, одно за другим. Жилые дома,
окруженные гигантскими заводами, которые дымят по широким улицам, напоминая типичные элементы традиционного русского фольклора и многочисленные легенды из городской мифологии, которые составляли рабочие, приехавшие из своих деревень на строительство города. Петербург — это сказка, с ангелами и демонами, раем и адом, живыми мертвецами, гедонистами, приверженцами экономной жизни, противоречиями и нюансами, которые населяют город естественно и в изобилии.
Из моего далекого дома, с континента, образованного совокупностью стран Америки, где преобладают романские языки (языки, произошедшие от латыни), из места с преимущественно умеренным климатом, благодаря своему географическому положению и геологическим характеристикам, Петербург всегда ассоциировался со снегом. Снегом, который с первого взгляда леденит и пугает, а потом закружит тебя в танце от радости новизны, но через минуту погонит искать укрытие.
Петербург, который в силу своих условий и координат всегда характеризовался как холодный, холодный, холодный город. Он пугает. Его снег убивает и спасает. Как убивал и спасал многих в русские зимы исторических войн.
Хорошая книга всегда источает запах и вкус. Вы ощущаете это, когда читаете ее, когда переворачиваете страницы и чувства автора передаются вам, когда вы живете в одном абстрактном месте, полном необычных образов. Петербург как книга также источает особые запахи и вкусы.Это видно не только по деталям колонн, поддерживающих дворцы, но и через ауру русской духовной традиции, через пережитки истории страны, через то, что Достоевский описывает словами и болями в душе Раскольникова, через те же холод, мрак и сырость,
которые пронизывают петербургский пейзаж. «Глухонемой» дух, который ощущает герой романа,
созерцая городской пейзаж, отдается в его душе, как «одинокая, печальная песня старого бочкового органа».
Городской пейзаж не только окружает Родиона, но и проникает в его душу и во многом определяет его поведение. В душе Раскольникова царят те же холод, мрак и сырость, что и в петербургском пейзаже.
Автор: Laura Manuela Goyeneche Ramirez
