Довольно часто можно услышать, что психотерапия — это волшебная таблетка, которая после одного приема избавит вас от всех проблем. Или же что психотерапия — это просто платные разговоры по душам. Герой нашего интервью — практикующий психолог Ярослав. С 2020 года он учится в Московском Гештальт Институте (МГИ), а с 2021 года обучается в Международном инновационном университете (МИУ) на факультете психологии. Вокруг этой профессии собралось множество неверных суждений, поэтому Ярослав поможет их развеять. Кроме того, психолог расскажет, что на самом деле представляет собой эта профессия.
Про обучение
— Я сталкивалась с мнением, что психолог, психиатр, психотерапевт — это одна профессия. Это так?
— Психолог — это человек, получивший высшее образование. Он получил базовые теоретические знания о психологии в целом, но не как работать с клиентом. Психотерапевт – человек, который получил специальную подготовку по психотерапии, на основе базового психологического образования. Психотерапевт работает с нормой, он поддерживает в этой норме человека. Психиатр – человек, получивший высшее медицинское образование, а также закончивший специализацию по психиатрии. То есть это отдельно направление в медицине. Психиатр работает с патологией и отклонением, но не с нормой. Ну, и работает он при помощи препаратов. К психиатру обращаются тогда, когда у человека уже нет возможности самому влиять на своё состояние. Например, при зависимости, депрессии, пограничном расстройстве и многом другом. Так что нет, это не одна профессия.
— То есть практикующим психологом нельзя стать, просто получив высшее образование?
— Получение высшего образования в какой-то степени даёт вести психологические консультирования, основываясь на тех практиках и знаниях, что получают в университете. Важно понимать, что консультирование отличается от терапии. Терапия — это длительный процесс изменения, метаморфозы человека. Изменение в того, кем человеку хотелось бы быть. Одно только высшее образование не дает те инструменты, чтобы психолог смог направлять человека в его жизненном пути. Собрать статистику? Да. Проводить тестирование? Пожалуйста. Но работать с человеком и с личностью, совершенно другой вопрос.
Я, например, работаю в гештальт подходе и учусь в Московском гештальт институте. Программа МГИ предполагает собой две основные ступени обучения, чтобы стать терапевтом. То есть только после прохождения этих двух ступеней и с последующей сертификацией и аккредитацией в сообществе, можно стать терапевтом, но для этого нужно выполнить определенные условия.
— Какие условия?
— Нужно пройти 400 часов практики, которая включает в себя 200 часов работы в малых группах (или же по-другому в «тройках»). Из них 50 часов практикум на 1-2 году обучения и 150 часов под супервизией на 3-4 годах обучения. Нужно провести 200 часов консультативной и терапевтической работы с клиентами, семьями, группами. А также пройти 60 часов терапии самому. И, конечно же, нужно посещать различные мероприятия, научные конференции, и только после этого можно попасть на сертификационную комиссию.
— А как проходят занятия в МГИ?
— Это специфический и не всегда понятный формат обучения. У нас нет преподавателя, ректоров и так далее. Мы встречаемся раз в 2 месяца на «трёхдневках», нам дают инструменты для работы с клиентами, которые мы отрабатываем друг на друге, под надзором ведущих тренеров. В процессе этой работы мы получаем, так называемую, супервизию. На ней мы обсуждаем с тренерами, что мы делами в этой сессии, для чего, какая была идея, гипотеза, мысли.
Психолог о «Мифах» и работе
— Как часто в свой работе вы встречаетесь с неверными суждениями?
— Слишком часто. Например, когда человек приходит ко мне на консультацию, у него есть ошибочное представление, что за одну встречу мы с ним около часа поболтаем и его жизнь резко измениться. Повернётся на 180 градусов и будет у него всё классно. Рано или поздно, правда, будет, но через долгий и сложный процесс. Процесс осознания произойдет после встреч с непростыми переживаниями, изменения паттернов поведения и какой-то переоценки ценностей, только после этого жизнь начнёт меняться.
Или же некоторые люди считают, что можно закончить двухнедельные курсы или в лучшем случае курсы длинной в 9 месяцев, а после сразу стать психологом. Можно стать, но вопрос, что это за психолог тогда? Какой у него профессиональный опыт? Терапевту очень важно быть в профессиональном опыте устойчивым, чтобы его работа не свелась к условной даче советов и расписанию инструкций, как человеку действовать в его ситуации.
— К психологам ходят только психи?
— Все мы в какой-то степени ненормальные, но можно же идти к психологу не с проблемой, а с интересом к себе. Например, для изучения себя и своих действий. Для того, чтобы понять, какие цели ты перед собой ставишь, и в чем твоя истинная потребность. Например, у моей сестры боязнь высоты, в этом месте она накладывает на себя некоторые ограничения. Она боится пойти туда, где высоко, ей страшно, хотя в этом нет ничего такого. И вот тут интерес, откуда появился этот страх, откуда появилось такое ограничение, все это может сподвигнуть пойти на терапию. За любым человеческим проявлением что-то стоит.
— У психологов, как в фильмах, есть кушетка?
— Это всё пошло из Фрейдовского психоанализа. Там было очень важно, чтобы клиент лежал на кушетке, а терапевт сидел так, чтобы клиент его не видел. Фрейд считал, что когда клиент видит терапевта, то они вступают во взаимодействие, а в психоанализе это было ненужно. В моём направлении не так. Очень важно, чтобы клиент и терапевт были в контакте, общались и взаимодействовали. Но если клиент хочет лежать, то пожалуйста, можно и кушетку поставить. У моего коллеги была сессия, гуляя по городу. У клиента было столько энергии, что он не мог сидеть, поэтому тут всё зависит от желания.
— Я встречалась с мнением, что у психологов нет проблем и они «сверх» осознанные.
— Это точно миф. Психолог в своей жизни, безусловно, встречается со сложностями и переживаниями. Было бы всё так просто, то все бы люди стали психологами и «сверх» людьми. Проблем на базовом уровне и вправду становится меньше. Меньше злишься, больше понимаешь, что происходит с людьми. Самое главное понимаешь, что не всегда всё, что с тобой происходит, и правда относится к тебе. Например, стоишь в очереди в магазине и на тебя орёт какая-то женщина за то, что ты последнюю пачку сахара забрал. Да, она обращается к тебе, но тот уровень энергии, что она выделяет, не факт, что относиться к тебе. Я как психолог отношусь с пониманием. Ну, да, покричала. И что? Я же из-за этого не умру. То есть меняется не количество проблем, а отношение к ним. Неизменно в жизни одно — это смерть. С остальным можно обойтись, изменить, решить, а вот со смертью пока что проблемы.
— У психологов есть психологи?
— Обязательно. В том числе как в базовой программе обучения, так и после ее завершения. Это необходимо, чтобы при сталкивании с клиентскими историями история психолога не влияла на процесс. Например, если клиент будет рассказывать про свои тяжелые отношения с мамой, я не смогу быть эффективен, если у меня у самого не проработаны отношения с матерью. Вместо того, чтобы присутствовать с клиентом, я буду в голове прокручивать мысли о том, что происходит у меня в отношениях. Поэтому у психологов есть психологи.
— Психологи переносят свою работу на близких?
— Психолог может обратиться за помощью к своему родственнику для отработки какого-нибудь навыка, но вести терапию – нет. Это запрещено этическим кодексом. Моё направление, например, работает в отношениях, если эти отношения до терапии уже выстроились, то они не могут быть терапевтичными. Это будет не просто не эффективно, но и не экологично. И для психолога, и для родственника, друга, возлюбленного и так далее.
— Вы употребили термин «экологично». Что он означает?
— Знаешь пакеты, которые 200 лет разлагаются? Так вот тут тоже самое. Что-то можно оставить такое, что в человеке может 200 лет разлагаться. Важно понимать, как твои действия могут отразиться на человеке. Если отношения с родственником примут терапевтический окрас, они никогда больше не станут другими. Всегда будет и тот и тот подтекст.
— Психологи и дружить с клиентами не могут?
— Нет, существует жесткая субординация. С клиентом могут быть только терапевтические отношения и никакой другой формат они принять не могут. Выйти покурить с клиентом после сессии тоже нельзя. Это опять-таки не экологично. Этот «перекур» может что-то значит для клиента, он может почувствовать, что за этим стоит что-то большее, что делает клиента особенным. И, конечно, клиент после может себя чувствовать в терапии по-другому, считая, что этим «перекуром» психолог что-то внёс.
А если говорить про романтические отношения с клиентом, то в это дело может подключиться этическая комиссия. Она вызовет психолога, чтобы прояснить, что это такое, как это получилось и зачем. Диплом психолога, конечно, никто не отнимет, но это очень порочит честь и репутацию терапевта. Буквально через пару дней об этой ситуации может узнать все терапевтическое сообщество. На этом может закончиться карьера психолога, так как очень сложно будет привлечь клиентов после такого.
— Психологом может стать человек, который имеет какие-либо диагнозы? Например, с биполярным расстройством, ОКР и так далее.
— Может стать. Все те заболевания, что ты перечислила, с ними можно бороться. Да, на психолога это накладывает ограничения. Такому психологу всегда нужно будет учитывать, что он болен тем или иным расстройством.
— Совпали ли ваши представление о профессии с реальностью?
— Мой отец является тренером МГИ, поэтому я имел представление, что это за работа такая. В связи с этим мои ожидания соответствовали действительности. Я встречал людей, которые ошибочно полагали, что профессия психолога очень сильно похожа на дружеские посиделки на кухне. Реальность для них оказалась немного другой. Все-таки это профессия, которая строится по определенной структуре, с определённой философией, и просто «гнать отсебятину» не получится.
