Права и свободы лагуны, признание китов личностями, два года на ветке американской секвойи – экоактивизм и защита планеты от загребущих капиталистических рук всегда казались правильным делом, но порой методы защитников отдают экстраординарностью. В лучшем случае. В худшем – экстраординарностью и бесполезностью. Но всегда – громко.
Бабочка на дереве
Джулия Хилл, скорее всего, уже малоизвестный персонаж. В конце концов, ценители природы, заливающие краской картины в Лувре или цементирующие себя где-нибудь на шоссе, давным-давно обошли всех по степени безумия и бестолковщины. Однако, Хилл – знаковая персона в истории дискредитации «зелеными» самих себя.
Обычно в рассказах о деятельности Хилл по прозвищу «Бабочка» всегда можно встретить упоминание о пережитой девушкой автомобильной аварии, в результате которой она получила тяжелейшую травму головы, потребовавшую более полугода восстановления речи и когнитивных функций. И то, что «Руль в голове <…> дал мне новое направление в жизни». После восстановления девушка, большую часть своей жизни проведшая в дороге и палаточных лагерях вместе со своим отцом-проповедником, сильно заинтересовалась охраной дикой природы. Что похвально. Но решила это делать кустарно и не системно. Побывала на парочке пикетов и протестов, а после, случайно оказавшись на регги-концерте, устроенном против вырубки деревьев, взялась за дело более основательно: взяла и залезла на секвойю, одну из тех, что как раз планировали спилить.
Надо сказать, что такая неординарная форма защиты деревьев встречалась и раньше, но обычно активисты сидели на ветках не долго. А тут всё вышло на какой-то запредельный уровень – что по высоте – секвойи, дальние родственники кипарисов, вырастают до 110 метров, а та высилась «всего-то» на 55, что по продолжительности нахождения на дереве. «Бабочка» установила палатку в кроне и провела там чуть больше двух лет, с 1997 по 1999. А именно – 738 дней.
![Джулия Хилл](https://oknanews.info/wp-content/uploads/2024/04/JuliaHill1-1024x683.jpg)
Джулию Хилл неоднократно пытались оттуда снять, хотя бы из соображений безопасности. Параллельно с этим осаду вокруг держала лесозаготовительная компания, местные власти, полиция и праздные любознательные американцы. За два года «Бабочка» на ветке боролась с холодом, голодом – кое-какие запасы еды и воды ей все же передавались, погодными неприятностями в виде ураганов и ливней.
Акция закончилась относительно успешно: секвойю, прозванную Хилл Луной, обещали не трогать. И участок леса в округе тоже. По другим данным, не так широко тиражировавшимся, Хилл и ее группа поддержки попросту выкупили деревья у лесозаготовителя. А так, в общем-то, не принято.
![Лес секвой](https://oknanews.info/wp-content/uploads/2024/04/Sequoia1-1024x683.jpg)
Ключевое здесь – уместность акции. Всё дело в том, что любые лесозаготовки, кроме тех, которые пытаются скрыть, согласовываются с десятком профильных ведомств. Экологи и лесотехники оценивают место, ценность деревьев с точки зрения объекта охраны. Полоса леса секвой имеет протяженность немногим меньше тысячи километров вдоль Тихого океана на западном побережье Северной Америки, кроме того они специально выращиваются в особых заповедниках. А вот древние секвойадендрон, или мамонтовы деревья защищены – эти реликтовые растения имеют свои имена и возраст до 3 тысяч лет. Впрочем, некоторые из обычных секвой тоже под охраной. Луна Джулии Хилл не относилась ни к тому, ни к другому, это была рядовая и согласованная лесозаготовка.
Так или иначе, это была одна из первых действительно громких и иррациональных акций экоактивистов, после которой мода на подобное только крепла.
Сеньорита Мар-Менор и мисс Уонгануи
Мар-Менор – испанка чрезвычайной красоты, получившая стандартный набор прав человека всего-то два года назад. Только вот Мар-Менор – не человек. Мар-Менор – лагуна на юго-востоке Испании неподалеку от Картахены.
Это самая большая в Европе лагуна с соленой и, к сожалению, всё более и более грязной водой: в округе расположена разветвленная сеть сельскохозяйственных и животноводческих объектов. И это при том, что Мар-Менор – настоящий магнит для туристов и любителей активного отдыха на воде. Протяженность береговой линии лагуны составляет чуть меньше 70 километров, а глубина на всей площади – не более 7 метров, из-за чего Мар-Менор называют самым большим плавательным бассейном в мире. Долгое время вода в ней оставалась кристально чистой, но с годами этот бассейн терял в комфорте.
Местные жители и активисты в 2022 году пошли на юридический анекдот: разработали петицию, которую подписало 640 тысяч испанцев и добились того, чтобы Мар-Менор получила не просто охраняемый статус, а статус личности, статус человека с его правами жизнь и здоровье. По задумке активистов интересы лагуны должен представлять специальный комитет.
![Лагуна Мар-Менор](https://oknanews.info/wp-content/uploads/2024/04/MarMenor1-1024x683.jpg)
Только вот никто не гарантирует, что человеческие права Мар-Менор не будут нарушены. Но теперь у местных жителей есть новый инструмент – суд.
«Теперь любой гражданин может подать в суд, чтобы защитить Мар Менор, например, от удобрений. Опекуны могут предлагать юридические и другие действия от имени лагуны», – отметил Игнасио Бахманн-Фуэнтес, старший преподаватель конституционного права в Университете Пабло де Олавиде.
Надо сказать, что наделение природных объектов правами личности – не испанское изобретение. Схему уже хорошо отработали в Новой Зеландии, где с охраной окружающей среды всё очень и очень строго. Там в 2017 году свои права обрели река Уонгануи и вулкан Таранаки. А в Бангладеш и вовсе каждая река считается личностью. При этом реки Бангладеш всё еще входят в топ самых загрязненных в мире.
Киты тоже люди
Буквально на днях еще одна версия передачи человеческих прав куда-то еще была представлена во все той же Новой Зеландии. Король народа маори Тухеитиа Потатау Те Фероферо VII потребовал признать личностями китов. И дать им права человека.
У маори с китами вообще особенные отношения. Кит – главное и священное животное для этого новозеландского народа, согласно легендам маори именно от китов и произошли люди. Естественно, новозеландцев не устраивает, как люди обращаются с китами. Принятый рядом стран во второй половине XX века мораторий на китобойный промысел продержался недолго, хотя сейчас масштабы добычи китов существенно отличаются от той бойни, которую человечество устроило сотню лет назад.
![Горбатый кит](https://oknanews.info/wp-content/uploads/2024/04/Whale1-1024x683.jpg)
Китов стараются беречь и изучать. Но маори этого мало.
«Звук песни наших прародителей стал слабее, а среда их обитания находится под угрозой, поэтому мы должны действовать немедленно. Декларация моря — это ореол защиты для нашего сокровища, наших предков — китов», — заявил король маори.
Тухеитиа Потатау Те Фероферо VII зафиксировал требования в особой декларации: в ней отмечено, что необходимо обеспечить китов особой охраной, предоставить им специальные безопасные зоны, а ученым – прислушиваться к опыту и мнению новозеландцев и полинезийцев.
Другие страны декларацию еще не ратифицировали.
Рациональное зерно
Может показаться, что движение в защиту окружающей среды – это что-то относительно молодое. В конце концов, именно в XX веке, благодаря мощному развитию СМИ и массовых коммуникаций в целом, борьба за зеленую и чистую планету получила значительную огласку и, что логично, сильнейший приток новых и новых активистов. Однако, порываться сберечь Землю и вернуться в лоно природы начали задолго до Греты Тунберг и ООН. Еще в конце XVIII века Жан-Жак Руссо, философ, писатель и мыслитель эпохи Просвещения вместе с другими знаковыми представителями романтизма воспевали идею возврата к природе и полного с ней единения.
Схожие мотивы можно проследить у ряда английских поэтов того времени, особенно вкупе с вернувшимся интересом к культурному наследию античности и, как ни странно, литературным памятникам конца средневековья: с зеленой травянистой и лесистой Англией (можно вставить название любой страны, получится то же самое), полной чистых озер, и прочими атрибутами пасторальных зарисовок.
Появившийся тогда интерес к теме объясняется очень просто: параллельно с развитием европейской философской мысли и формированием осознанного отношения ко всему на свете по странам Старого света, шипя паровыми котлами и гремя шестернями, катилась Промышленная революция. Это наверняка пугало. Сейчас страхи перед новыми технологиями обретают форму фантастических книг и фильмов, где искусственный разум порабощает человека, а человек предстает беспомощным и слабым кожаным мешком с какой-то там душой и совестью – взять хоть «Космическую одиссею» Кларка, где страх перед ИИ зафиксирован очень четко, хоть «И грянул гром», где машина времени – тот еще ящик Пандоры. Чуть раньше показ «Прибытия поезда» перепугал первых в истории зрителей в кино. Двести лет назад новые технологии, за которыми обязательно должна прийти новая жизнь, пугали не меньше.
![Промышленная революция](https://oknanews.info/wp-content/uploads/2024/04/PromRevolution1-1024x683.jpg)
По мере того, как Промышленная революция свершалась, иррациональный страх сменялся страхом вполне себе осознанным и понятным: человек увидел деяния свои и устрашился. И попытался исправиться. Так, например, в 1815 году в Англии было учреждено Общество по сохранению общинных земель, которое на протяжении десятилетий выступало за, как ни странно, сохранение земель. И довольно успешно: горный район в Северо-Западной Англии с красивым народным топонимом Озерный Край по сей день не имеет разветвленного железнодорожного сообщения с остальной частью острова, его сохранность отстаивали с середины XIX века и добились того, что вся территория в конечном счете стала объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО. Не менее успешно действовали и в Штатах – пока англичане отстаивали свои озера, американцы создали первый в мире национальный парк – Йелоустон.
Тогда же, во второй половине XIX века появляются первые общества по охране природы, которые в будущем превратятся в мощные организации и обретут влияние и вес под названиями The Wilderness Society, Friends of Animals. Небольшие группки защитников объединялись в группки побольше, в ход шел лоббизм и привлечение лидеров мнений, которые в уже сформировавшейся публичной сфере могли оказывать влияние на некоторые вещи. Как итог – создание Международного союза охраны природы и природных ресурсов, подразделения ЮНЕСКО, появившегося всего через три года после учреждения самой организации с легкой руки тогдашнего главы организации, биолога Джулиана Хаксли, брата Олдоса Хаксли.
И тут надо отметить, что деятельность глобальных фондов и организаций понятна, но не очевидна: их сотрудники и участники не ходят на пикеты и не пытаются протестовать, они не скандируют лозунги. Ну, или почти этого не делают. Их работа незаметна. Они всего-то лоббируют получение какой-то территорией статуса особо охраняемого заповедника, всего-то занимаются спасением исчезающих видов – больших панд, к примеру, к примеру. Или снежного барса, который почти вымер, а ныне имеет шансы сохраниться и дальше впечатлять людей своими невероятными прыжками по заснеженным горами невероятной пушистости хвостами.
В понимании глобальных организаций, промышленность и загрязнение планеты не остановить, но умерить и защитить что-то конкретное, особенно важное – вполне реально. Разработка стандартов для вредных выбросов, совершенствование нормативно-правовой базы, создание заповедников – малозаметные и тихие события.
Что может быть заметного интересного в рациональности?
.