Старшее поколение без труда перечислит подвиги Марьи Вороновой и даже вспомнит место ее гибели – утес за поселком Зеленый Дол. Придумывая историю о стойких советских партизанах, Анатолий Иванов вдохновлялся окрестностями родного городишки Шемонаиха. Перечитывая на верхней полке подпрыгивающего вагона «Тени исчезают в полдень», я загорелся мыслью разобраться, как сейчас складывается жизнь в районном центре, который расстилается сразу за пограничными столбами.
Чтобы попасть в Шемонаиху, мне пришлось пересечь половину Северного Казахстана. Дорога тоскливая. Ни рек, ни озер, только голая степь и пыльные насыпи. Пересев в Усть-Каменогорске с поезда на автобус, я прижался к окну. Постепенно начали вырастать сопки, то лысые, то лесистые. В двухстах километрах на восток протянулся знаменитый Чуйский тракт, но его даже нельзя сравнивать с казахской трассой А-3. Чуйский тракт скучный. Дорога прямая, перевалы короткие. Здесь же, на всем пути до Шемонаихи вдоль Иртыша, остается угроза перевернуться.
Наконец показался мост через Убу и забелели крыши. Городишко со всех сторон окружен сопками. Правда, невысокими, и ветер с большим удовольствием переваливает через них, чтобы порезвиться с мусором на извилистых улицах. Больше всего Шемонаиха напоминает Кош-Агач. Та же хаотичная застройка, низкая растительность и красная вязкая глина в огородах.
В этом году будет отмечаться 258-летие Шемонаихинского района. О нем еще писал знаменитый путешественник Питер Паллас, объехавший Российскую Империю в конце XVIII века:
«Повыше речки Шемонаихи лежит ещё новопостроенная деревня о тридцати дворах, на том месте, где сперва был форпост, коего старая крепость и казармы ещё и поныне там, как обыкновенно, на гнитие стоят. Теперешния ея жители суть перешедшие из Польши поселяне, кои российского происшествия, говорят языком русским и исповедают древний греческий закон. Праотцы их поселились из Подолии и в прочих Польши пограничных областях».
В период Гражданской войны в Шемонаихе случилось крестьянское восстание, которое было подавлено белогвардейским движением. Эти события и послужили источником вдохновения для Иванова. Затем правление перехватила советская власть. Купцы были разорены, крестьяне согнаны в колхозы. И далее по известному сценарию.
Судя по последней переписи населения, горожан в Шемонаихе не больше девятнадцати тысяч. Провинциальный эффект, когда все друг друга знают и поэтому беспрерывно здороваются то в супермаркетах, то на рынках, присутствует. Незнакомец быстро привлекает внимание. Завязать разговор с местными оказалось нетрудно. Общаясь с торговцами, я пытался узнать, когда Шемонаиха жила лучше – в СССР или сейчас в независимой республике? Ответы сводились к тому, что в Союзе было больше порядка, но рассчитывать приходилось на собственные огороды. Сегодня прилавки забиты продовольствием, но госпрограмма переселения квалифицированных кадров с юга на север страны превращает город в помойку. Дело в том, что кадры из Шымкента, Кызылорда, Тараза квалифицированы только по бумагам. По факту это люмпены, выбрасывающие мусор из окон и разговаривающие на том диалекте казахского, который не разбирают даже коренные северные казахи. Когда я уже собирался улизнуть от своих собеседников, мне посоветовали съездить в село Камышинское, в пятнадцати километрах на восток. Будто бы там «все по-другому».
Арендовав ВАЗ-2107 с визжащим ремнем, я поехал в Камышинское. Внезапно посреди блеклого пейзажа возникли громадные цеха и ряды начищенной сельскохозяйственной техники. Въезд в село украшала массивная арка из кованного железа, увешанная неоновыми огнями. Асфальт, к моему удивлению, не закончился, а стал ровнее. Дома отличались свежей побелкой, а участки – одинаковым низеньким пятидесятисантиметровым реечным заборчиком.
Камышинское выглядело так, словно было построено декораторами «Мосфильма» для съемок пропагандистского сериала о маленьких людях. Остановившись у центрального парка, я быстро выяснил, что практически все население дивного островка цивилизации работает в крестьянском хозяйстве «Камышинское», в которое привлечены инвестиции из США. Соответственно, предприятие не может допустить, чтобы его сотрудники жили бедно и грязно, иначе оно станет имиджевым пятном для партнеров.
Уезжая из этих мест и еще раз оглядываясь на Марьин утес, на котором стоит памятник Анатолию Иванову и его персонажу, я думал, что Шемонаихе нужны не коммунисты, жаждущие погибнуть за безумную идею о переделе собственности, и не авторитарные программы по перебрасыванию алкоголиков и лентяев из региона в регион, а свободный бизнес. Большой и малый. Тот, который будет создавать рабочие места, платить достойные деньги и перечислять налоги в региональный бюджет. Однако не мне навязывать свои советы Казахстану. Там, за пограничными столбами, точно также хватает населенных пунктов, которые выглядят ничуть не лучше.
