Вадим Головня о символизме картины ВАЛУН’А
Если мы рассматриваем влияние символов на идею, то имеем в виду переход разрозненных смыслов к общности. То есть художественное произведение со всеми его слагаемыми предстает в качестве некой мозаики, каждая часть которой составляет особый контекст и в то же время раскрывается индивидуально по-новому. Но в случае с уже написанной, часто детально проработанной картиной приходится двигаться в обратном направлении: подразумевая идею, подбирать ей подходящие понятия символов. Стараться достичь и при этом избежать авторского посыла, чтобы не трактовать суть произведения криминально в ином ключе.
«Поскольку символы обладают терапевтическим значением, они могут использоваться для имплантации (внедрения) в бессознательное».
— пишет в своем психоаналитическом словаре В. П. Самохвалов
Этот процесс происходит независимо, а порой и вразрез с желанием индивида. Именно поэтому некоторые целостности кажутся нам эстетически приятными, будто бы сами по себе, хотя в действительности просто содержат комбинации привычных нам смыслов. Автор таким образом может создать произведение, не задумываясь о конкретном сопоставлении тех или иных знаков, — они сами образуют внутреннюю связь.
Не только автор работает над символами, но и символы работают над автором.
Почерк
Поговорим о преобразовании и групповом единстве различных знаков на примере картины «Низвержение» современного художника ВАЛУН’А. В его изобразительной вселенной сформировался ряд собственных символов, которые кочуют из одного произведения в другое. Таким образом творчество становится концептуальным. Повторение в данном случае отражает почерк творца, лучше закрепляет передаваемые мысли и эмоции. Работы вступают в постоянный диалог между собой.
Так на картине “Низвержение” снизу виден безликий, отчужденный город. Такой, что служит исключительно фоном. ВАЛУН часто прибегает к использованию подобного заполнения заднего плана. Урбанизм, сосредоточенный в рядом стоящих высотках, обозначает именно нашу реальность, никакую другую. В тех же целях служат линии электропередач — вечно связанные между собой столбы. Это иллюстрация непрерывного соединения, постоянной сопричастности. Не случайно их верхушки венчают кресты: в том выражается присутствие божественного надзирателя, сближающего все под своим началом.
Правда, тут же, на столбах намалеваны глаза. Виновна любовь ВАЛУН’А к мистификациям. Едва ли какая из его работ обойдется без осознанного внедрения религиозных или магических символов. Всевидящее око — масонский знак, скрывающий истину; он призывает к мудрости и обращается к совести. Столбы всегда безмолвно следят за происходящим.
Сюжет в деталях
И так нам предстает картина: на фоне пустого города совершается великое изгнание. Знаменательна аллюзия сюжета “Падения мятежных ангелов”, прежде раскрытого в работах Питера Брейгеля Старшего, Джузеппе Чезаре, Питера Пауля Рубенса и других. Естественно, в приведенных работах намного пространнее выдержан эпический масштаб, под стать самому сюжету. В то время как на картине “Низвержение” мы видим лишь одинокое падение — поражение души, проткнутой копьем правосудия. Так автор сосредотачивает грех, а вместе с ним и внимание зрителя на единственном его выражении.
Опрокинутый на спину полумесяц выходит за рамки целостности картины, он нарушает ее временное положение. Но при этом, олицетворяя собой чистоту и непорочность, в некотором роде — надежду, он также вступает в контрастное противостояние с главным мотивом произведения. Эдакий белый свет позади темного дела. Звезда, сопровождающая полумесяц, обычно расположена над ним, если воспринимать единство распространенного символа. Но на картине она изображена в противоположном месте. Реверсивная перестановка знаков — также один из излюбленных приемов ВАЛУН’А — заставляет пересматривать знакомые детали под иным углом.
Рассветное или закатное небо в полыхающих тонах одновременно означает и перерождение (начало нового этапа), и завершение цикла, фатальное невозвращение. Из-за прерванного течения времени картина сохраняет двусмысленность. Выстроенный порядок символов передает настроение безысходности и необратимости: высшая материя буквально выплевывает в безразличный город свое отринутое дитя. Такова расплата.
