Работа с людьми таит в себе столько внезапного, сколько человек вы встретите. Не всегда эти сюрпризы приятны.
Солнечный май восемнадцатого года. Я устроилась на свою первую работу. Это был бар с дружелюбной и простой атмосферой, где я пробовала себя в качестве официантки. Мне нравилось работать, я очень старалась и с каждым гостем была открыта. Пожалуй, слишком открыта.
Будний день. Занято всего стола два. Приходит худощавый, высокий, неопрятно одетый мужчина лет тридцати. Садится за столик и начинает оглядываться. Как только я подхожу — он просит: “Принесите мне тоже, что я заказывал в прошлый раз”.
— А что вы в прошлый раз заказывали?
— Я не помню.
— И как нам быть? – улыбаюсь я, — Напиток?
— Ну естественно! Я же не есть сюда пришёл, – смеётся мужчина.
— Пиво, коктейль?
— В бокале “с головой”.
— Хорошо! Сейчас уточню.
Я поспешно иду к коллеге за помощью. В работе с людьми всё зависит от их настроения. В хороший день с тобой и посмеются и поделятся сигаретой, а в плохой… сами знаете, лучше не подходить с просьбами к человеку, который не в духе. В этот раз мне повезло, но только наполовину. Старший сначала отчитал меня, как стажера-неумёху, но в итоге подсказал. Теперь уже я не в духе возвращаюсь к столику: “Есть два варианта. Этот и этот,” — тыкаю пальцем в меню.
— Ну сколько можно! Принесите уже мой заказ! — как по цепочке раздражается гость.
Я убегаю и через несколько минут приношу ему коктейль, выбранный наугад.
— Наконец-то!
— Попробуйте, это то, что вы хотели?
Мужчина пробует и расплывается в улыбке: “Да, оно”. “Ну слава Богу!” — мелькает у меня в голове и я собираюсь уйти, но он хватает меня за руку: “Постойте! Поговорите со мной!” Я останавливаюсь и не нахожу, что сказать. Но выдумывать не приходится: он начинает рассказывать о бросившей его жене, о том, как ему одиноко и тоскливо. От меня не требуется отвечать. Он не отпускает мою ладонь и держит её уже двумя руками. Двумя мокрыми от пота руками. Он рассказывает про какую-то попсовую песню, что сейчас играет, говорит, что под неё впервые целовался. И по-щенячьи заглядывает мне в глаза.
Это продолжается несколько минут. Я стою столбом, смотрю на него стеклянными глазами. Склизко. Меня начинает мутить и чуть-ли не шуметь в ушах. Он затискал всю мою ладонь и ни разу не отпустил её. Я уже не слышу, что он мне говорит, что за дурацкая музыка играет, и к чему он ведёт. Я одна с этим человеком: никому я сейчас не понадоблюсь, никто не хочет подойти и помочь мне, да наверное никто и не увидит в приглушённом свете. А он всё смотрит и смотрит.
Я резко вырываю руку и говорю, что мне надо идти. Едва ли не бегом залетаю в служебное помещение и бегу в сторону туалета. Я не ожидала от себя такой реакции. На меня не кричали, не ругали, не унижали. Грубость — глухой удар, но это ощущение хуже. Оно склизкое, липкое, оно впитывается в кожу. Следующие пару минут я остервенело мою руки, в ушах шумит, глаза застилают слёзы. И нет рядом никого. Вообще никого. Не ясно, эта пустота давит ещё сильнее или, напротив, отрезвляет, ведь у меня нет варианта поддаться этим чувствам — надо взять себя в руки. Что ж, пауза длиной в сигарету никогда не помешает. Две минуты, чтобы осознать, что произошло, и что я с этим буду делать. По моим наблюдениям, девяносто процентов сотрудников общепита курят. Я тоже начала почти сразу после трудоустройства. К сожалению, это едва ли не единственный законный способ передохнуть и настроиться на грядущее. Длинный выдох: “Я сейчас выйду в зал, встану у входа и буду подходить к этому типу только при необходимости”.
Что я и сделала тогда в итоге. Что делали и другие в подобных ситуациях на своих рабочих местах. В жизнь человека приходят разные люди, приносят с собой разные ситуации. Но неизменно в центре остаётся сам человек, которому нужно вымывать оставшийся осадок. Это быстрый способ начать курить.
